Мы знаем, что в последнее время самостоятельной новгородской жизни в Новгороде шла постоянная вражда между лучшими и меньшими людьми. Часто переходя в открытые усобицы, эта вражда ослабляла Новгород и делала его легкой добычей для сильных соседей Новгорода - Москвы и Литвы. Все великие московские князья старались взять Новгород под свою руку и держать там своих служилых князей в качестве московских наместников. Не раз за неповиновение новгородцев великим князьям москвичи ходили войной на Новгород, брали с него откуп (контрибуцию) и обязывали Новгородцев к послушанию. Когда Василий Темный окончательно победил Шемяку, Шемяка укрылся в Новгороде, за это Василий разгромил Новгород и принудил новгородцев присягнуть в том, что Новгород будет ему послушным и не будет принимать никакого из враждебных ему князей. Притязания Москвы на Новгород заставляли новгородцев искать защиты у литовских великих князей; а те со своей стороны, старались при всякой возможности подчинить себе новгородцев, и брали с них такие же откупы, что и Москва, но в общем плохо помогали против Москвы. Поставленные между двух страшных врагов, новгородцы пришли к убеждению в том, что они сами не могут охранять и поддерживать свою независимость и что только постойный союз с кем либо из соседей может продлить существование Новгородского государства. В Новгороде образовались две партии: одна - за соглашение с Москвой, другая - за соглашение с Литвой. За Москву стояло преимущественно простонародье, за Литву - бояре. Простые новгородцы видели в Московском князе православного и русского государя, а в Литовском - католика и гужака. Предаться из подчинения Москве в подчинение Литве значило для них изменить своей вере и народности. Бояре же новгородские, во главе с семьей Барецких, ожидали от Москвы полного разрушения старого новгородского строя и мечтали сохранить его именно в союзе с Литвой. После разгрома Новгорода при Василии Литовская партия в Новгороде взяла верх и стала подготавливать освобождение от московской зависимости, установленной при Темном, путем перехода под покровительство Литовского князя. В 1471 году Новгород, руководимый партией Барецких, заключил с Литовским князем и королем Польским Каземиром Михайловичем союзный договор, по которому король обязался защищать Новгород от Москвы.
  Когда в Москве узнали о переходе Новгорода к Литве, то взглянули на это как на измену не только великому князю, но и вере и русскому народу. В этом смысле великий князь Иван писал в Новгород, убеждая новгородцев отстать от Литвы, и короля-католика. Когда же новгородцы не послушались, то в Москве стали готовиться к походу. Походу на новгородцев был придан вид похода за веру на отступников. Московская рать разными дорогами вошла в Новгородскую землю. Под началом князя Даниила Холмского она скоро победила новгородцев: сначала первый московский отряд на южных берегах озера Ильменя разбил новгородское войско, а затем в новой битве на реке Шелони главные силы новгородцев потерпели сильное поражение. Посадник Барецкий попал в плен и был казнен. Дорога на Новгород была открыта, а Литва не помогла ему. Пришлось новгородцам смириться перед Иваном и просить пощады. Они отказались от всяких сношений с Литвой и обязались быть неотступными от Москвы, сверх того, они заплатили князю огромный откуп 15.5 тысяч рублей. Иван вернулся в Москву, а в Новгороде возобновились внутренние смуты. Обижаемые своими насильниками, новгородцы жаловались великому князю на обидчиков и Иван лично отправился в 1475 году в Новгород для суда и расправы.
  Его послы спросили в Новгороде: на каком основании новгородцы называют его государем и какого хотят государства? Когда же новгородцы отреклись от нового титула и сказали, что они не уполномочены называть Ивана государем, то Иван пошел на Новгород походом за их ложь и запирательства. Новгород не имел сил бороться с Москвой. Иван осадил город и начал переговоры с новгородским владыкой-феодалом и боярами. Он потребовал безусловной покорности и объявил, что хочет в Новгороде такого же государства как в Москве. "Вечу не быть, посаднику не быть, а быть московскому обычаю, как государи великие московские князья держат свое государство". Долго думали новгородцы, и наконец, смирились: в январе 1478 года согласились они на требования великого князя и целовали ему крест. Новгородское государство перестало существовать; вечевой колокол был увезен в Москву, туда же была отправлена и семья бояр Борецких во главе которой стояла вдова посадника Марфа (ее считали руководительницей противомосковской партии). Вслед за Великим Новгородом были подчинены Москве и новгородские земли.
  В первый год после подчинения Новгорода великий князь Иван не налагал своей опалы на новгородцев и не принимал крутых мер против них. Когда же в Новгороде попробовали восстать и вернуться к старине, - тогда Иван начал с новгородцами крутую расправу. Владыка новгородский Феофил был взят и отправлен в Москву, а взамен его был прислан в Новгород архиепископ Сергий. Много новгородских бояр было казнено, еще больше было переселено на восток, в Московские земли. Исподволь все лучшие новгородские были выведены из Новгорода; земли их "взяты на государя" и розданы московским служивым людям, которых московский князь в большом числе поселил в новгородских пятинах. Таким образом, исчезла совсем новгородская знать, а с нею исчезла и память о новгородской вольности. Меньшие люди новгородские, смерды и половники, были избавлены от боярского гнета; из них были образованы крестьянские податные общины на московский образец. С уничтожением новгородской знати, пала и новгородская торговля с Западом, тем более, что Иван III выселил из Новгорода немецких купцов. Псков пока сохранял свое самоуправление, ни в чем не выходя из воли великого князя.
  Почувствовав себя в новом положении и еще рядом с такой знатной женой, наследницей византийских императоров, Иван нашел тесный и некрасивой прежнюю обстановку Кремля, в какой жили его невзыскательные предки. В след за царевной из Италии выписаны были мастера, которые построили Ивану Успенский собор (собор Василия Блаженного), Грановитую палату и новый каменный дворец на месте прежних деревянных хором. В это же время в Кремле при дворе стал заводиться тот сложный и строгий церемониал, который сообщал такую чопорность и надменность московской жизни. Точно так же, как и у себя дома, в Кремле, среди придворных слуг своих Иван начал выступать более торжественной поступью и во внешних отношениях, особенно с тех пор, как само собою, без бою, при татарском же содействии, свалилось с плеч татарское иго, тяготевшее на северо-восточной Руси два с половиной столетия (1238-1480). В московских правительственных, особенно дипломатических бумагах, появляется новый, более торжественный язык, складывается пышная терминология. Много Руси оставалось за Литвой и Польшей, и, однако, в отношениях с западными дворами, не исключая литовского, Иван III впервые отваживается показать европейскому политическому миру притязательность на титул ГОСУДАРЯ ВСЕЯ РУСИ, прежде употреблявшийся лишь в домашнем обиходе, актах внутреннего управления и в договоре 1494 года. Даже заставляя литовское правительство формально признать этот титул. После того, как спало с Москвы татарское иго, в отношениях с неважными иностранными правительствами, например, с литовским министром, Иван III титулует себя царем всея Руси. Царями по преимуществу древняя Русь до половины XV века звала византийских императоров и ханов Золотой Орды, наиболее известных ей независимых властителей, и Иван III мог принять этот титул, только перестав быть должником хана. Свержение ига устранило политическое к тому препятствие, а брак с Софьей давал на то историческое оправдание. Иван III мог теперь считать себя единственным оставшимся в мире православным и независимым государем, и верховным властителем Руси, бывшей под влиянием ордынских ханов.
  Словом, после брака с Софьею Иван III проявил большое властолюбие, которое потом испытывала на себе и сама великая княжна. В конце своей жизни Иван совсем было поссорился с Софьей, и отделил ее от себя. Ссора их произошла по вопросу о престолонаследии. Сын Ивана III от первого брака, Иван Молодой умер в 1490 году, оставив великому князю маленького внука Дмитрия. Но у великого князя был и другой сын от брака с Софьею - Василий. Кому было наследовать престол московский: внуку Дмитрию или же сыну Василию? Сначала Иван решил в пользу Дмитрия, и при этом положил свою опалу на Софью и Василия. Дмитрия он при своей жизни венчал на царство (именно на царство, а не на великое княжение). Но через год отношения переменились: Дмитрий был отстранен, а Софья с Василием снова вошли в милость. Василий получил титул Великого Князя и стал соправителем отца.
  Мы же знаем, как еще до Ивана, фактически, не юридическим путем устанавливался в московском княжестве порядок преемства великокняжеской власти в прямой нисходящей линии. Все зависело от воли хана: но обстоятельства и воля хана обыкновенно складывались в пользу такого порядка и образовался обычай, в силу которого великое княжение уже с Дмитрия Донского стало не только московской отчиной, но отчиной старшего сына московского князя. Василий Темный, столько претерпевший за этот порядок, придумал средство устранить его, еще при жизни назвав своего старшего сына Ивана великим князем-соправителем. Иван хотел последовать примеру отца и старшего сына своего от первой жены - Ивана, также назначил своим соправителем, но соправитель умер, оставив сына Дмитрия, когда у Софьи подрастал сын Василий. У Ивана получились две нисходящие и равносильные линии: представитель старшей (внук) на одно колено был ниже представителя младшей (сын). Бояре из-за нелюбви к Софье были за внука, но Иван сам же нарушил свое столь торжественное установление и Софья успела поправить свои дела: венчанный внук был разжалован и заключен под стражу, а сын пожалован и посажен на великое княжение "самодержавцем". "Разве не волен я в своем внуке и своих детях? Кому хочу тому и дам княжение", - сказал однажды Иван по другому случаю; здесь в нем говорил своенравный хозяин - вотчинник, а не государь, которым издан первый Судебник. Та же мысль о произвольном выборе преемника между нисходящими выражена в договоре, заключенном между Василием и Юрием, старшими сыновьями Ивана III, еще при его жизни и по его воле: отец благословляет великое княжение своего сына, которого хочет, не взирая на старшинство.