Изучение религии научными средствами может осуществляться двояким образом: либо такое исследование выступает в виде составной части той или иной конкретной науки (например, как такой раздел психологии, в котором изучаются религиозно-психологические факты), либо оно оформляется в качестве самостоятельной полидисциплинарной научной программы на основе единства изучаемого предмета (религии). С одной стороны, всякая частная наука, соблюдая "чистоту" своего метода и тем самым обеспечивая однотипный познавательный взгляд на реальность, может включать в себя религиоведческий раздел (исходя из того, что религия есть один из элементов реальности, подлежащей изучению). С другой стороны, религиоведение как отдельная научная дисциплина, скреплённая единством своего предмета, состоит из различных разделов, в каждом из которых предмет описывается с какой-либо одной стороны (таким образом, в процессе познания этого предмета последовательно применяются различные частно-научные исследовательские подходы). Так, например, история религий существует и как особый раздел истории вообще, и как исторический раздел научного религиоведения.

Изучение религии силами и средствами науки (в её светском понимании) страдает рядом существенных недостатков, заложенных в самой сущности классической науки. Традиционный научный подход (в том числе и в области религиоведения) требует объективности, а значит известной отстранённости исследователя от своего предмета. "Независимость" обращается в лучшем случае непониманием, в худшем - отрицанием реальности самого предмета изучения. Кроме того, наука сосредоточена прежде всего на регистрации, описании и систематизации внешних (эмпирически данных) форм религиозной жизни, не задавая вопросов ни о сущности религии, ни об истинности её существования, а часто даже и не определяя её (обращаясь за этим определением к философии). Тем не менее, научное познание религии претендует на звание религиоведения в истинном смысле, склоняя к своей исследовательской парадигме даже некоторые философские направления (что видно на примере позитивизма, марксизма, феноменологии). Наука в её классическом виде избегает метафизических вопросов; она не спрашивает, как возможна религия (или почему она необходима); она рассуждает о природе и происхождении религии только при условии допустимости сведения "сверхъестественного" к "естественному". Эта позиция запрограммирована общим уходом европейской культуры от метафизики и мистики к позитивной науке и феноменологии, вполне утвердившимся в своей очевидности и "необратимости" к середине XIX века. Примерно в это время, в силу ряда перечисленных ниже условий, религиоведение и начинает оформляться в отдельную научную дисциплину¹⁵.

1) Первым условием такого оформления было свершившееся обособление философии (в том числе и философии религии) от теологии. Долгое время господствовавший чисто теологический подход к описанию религии не предполагал исследовательского выхода за пределы конфессиональности и потому делал недоступным понятие о религии вообще, которое заслонялось понятием об истинной религии. По сути такое религиоведение могло быть только положительной апологетикой. Единственным стимулом для развития религиоведческого знания в этих условиях были ереси, которые сигнализировали о недостатках и упущениях церковной доктрины и мотивировали процесс совершенствования догматического учения. "Когда христианское человечество, - писал Н. А. Бердяев, - жило ещё непосредственно в органическом укладе и в традиции, когда не возникало ещё познавательной рефлексии, время для науки о религии ещё не наступило"¹⁶. К тому же, существовало не только внутреннее отсутствие потребности в исследовании (как выражение "органичности" существования), но и внешний барьер для такого исследования (каноничность). С наступлением эпохи секуляризации культуры возникла теоретическая база для развития "независимой" науки о религии, и база эта подготавливалась прежде всего философами (Спиноза, Юм, Кант, Гегель, Шлейермахер и др.). К сожалению, указанная независимость от теологии вылилась в независимость от религии, в упоминавшийся уже "дурной" объективизм, в полную отстранённость от предмета исследования. Такая позиция часто порождала, условно говоря, отрицательную заинтересованность исследователя. Наука о религии в XIX веке, по словам Н. А. Бердяева, совсем не была беспристрастной, она находилась во власти отрицательной апологетики, "апологетики неверия"¹⁷. Так утверждалось первое условие для возникновения научного религиоведения: философия, накопив значительный опыт объективистской критики религии и теологии, заложило основу для полного отстранения науки от религии, для завершения перехода от апологетического религиоведения через критическое к отрицательному.

2) Второе условие для возникновения науки о религии - расширение теоретического и культурно-исторического кругозора наук о человеке. Наряду с господствовавшей до этого политической историей появляется история культуры (начиная, видимо, ещё с Вольтера), которая, помимо судьбы династий и государств, вводит в область своего внимания и общественные отношения, и прогресс материальных условий жизни народов, и развитие наук и искусств, и историю взглядов, мнений, убеждений. Духовная жизнь (и не только европейских народов) становится предметом гуманитарного исследования.

3) Этот свежий теоретический интерес к духовной (культурно-исторической) стороне жизни человечества остался бы во многом неутолённым, если бы не многочисленные географические и этнографические открытия, давшие европейцам огромный познавательный материал (сведения о фольклоре, мифологии, суевериях, обычаях и обрядах многочисленных народов). Таково третье условие появления науки о религии. Инициатором работы по отбору и систематизации эмпирического материала для научного религиоведения был Макс Мюллер, заложивший основы сравнительного метода изучения религии¹⁸.

Указанные три условия оформления религиоведения как науки можно обозначить как методологическое, теоретическое и эмпирическое.

Религиоведение до сего времени так и не оформилось в единую научную дисциплину, существуя как полидисциплинарный исследовательский комплекс. Остаётся невозможным даже более или менее чётко определить религиоведение как специфическую научную "отрасль". Отсутствует единая программа исследований и общая методология. Не определены в достаточной степени вопросы демаркации между религиоведением как наукой и иными гуманитарными дисциплинами¹⁹. Ослаблены связи между философией религии и научно-религиоведческим комплексом²⁰; наука и философия всё больше замыкаются каждая в своей области²¹.

Религиоведческая наука страдает серьёзными недостатками, которые присущи ей генетически. Провозглашая "незаинтересованность" в своём предмете, наука, не способная совершенно избавиться от мировоззренческих корреляций, исходит из некоторых априорных (до-опытных) постулатов и предубеждений, так или иначе задающих конечный результат исследования. Главный из них - изначальная убеждённость в "неистинности" религиозного опыта. Отсюда и задачей религиоведения провозглашается объяснение того, что на самом деле скрывается под именем религии. Поэтому наука о религии и превращается в "отрицательную апологетику", переводя отстранённую незаинтересованность на словах в заинтересованную борьбу на деле. "С научным исследованием религии, - писал Н. А. Бердяев, - произошло удивительное явление. Религиозную жизнь начали научно исследовать после того, как перестали верить в её реальность²²". Такой разрыв между изучаемым явлением и изучающим его человеком, конечно, должен быть преодолён. Один из наиболее известных современных исследователей религии и религиозной философии С. С. Хоружий пишет: "Постмодернистская тяга сравнивать и монтировать всё со всем, не принадлежа ничему, несёт в себе больше пустоты, чем широты, и больше тривиального верхоглядства, чем "объективности" и "научности". Лишь войдя глубоко внутрь традиции (не усыпляя при этом разума!), сможешь увидеть её истинное соотношение с другими - ибо станешь способен отличать важные, настоящие сходства и различия от внешних, малозначащих или вообще кажущихся"²³. Становление так ориентированной религиоведческой программы остаётся насущной задачей нашего времени.